Шулер, дуэлянт и герой войны. Каким был Федор Толстой-Американец

Знатный род Толстых дал миру много интересных личностей. Сегодня самый известный его представитель — писатель Лев Толстой. Но жизнь классика мировой литературы была отнюдь не такой яркой, как у его двоюродного дяди — авантюриста Федора Ивановича, получившего прозвище Американец.

Биография Федора Толстого, ставшего самым скандальным человеком России первой половины ХIХ века, окружена огромным количеством мифов, которые активно распространял сам Толстой. Даже сейчас специалисты не могут собрать точные факты о ключевых событиях его жизни. Истории Федора Ивановича о самом себе тоже сильно разнятся. Путаница начинается с 1799 года — тогда Американцу было всего 17 лет.

Воздушный шар

Отец Федора Толстого хотел, чтобы отпрыск построил карьеру военного. Поэтому юноша сначала получил среднее образование в Морском кадетском корпусе в Кронштадте, где научился мастерски фехтовать и стрелять из пистолетов, а потом поступил на службу в Преображенский полк. Почему он попал не на флот, до сих пор неясно.

Толстой отличался выносливостью и ловкостью. В полку он часто проказничал, подшучивал над сослуживцами, не упускал возможности показать свое превосходство над окружающими. Юноша был очень самолюбив и нахален. Писатель и журналист Фаддей Булгарин, знакомый Толстого, вспоминал, что тот был «…человек эксцентрический, то есть имел особый характер, выходивший из обыкновенных светских форм, и во всем любил одни крайности. Все, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее. Тогда было в моде молодечество, а граф Толстой довел его до отчаянности».

Первые неприятности из-за этого у него начались 5 марта 1799 года. За какую-то выходку, о которой информации не сохранилось, графа на две недели выписали в гарнизонный полк. Однако это наказание никак не повлияло на его неуправляемый характер. Вскоре Толстой угодил в новую историю, которая могла бы стать основой приключенческого романа.

Точных сведений о том, что случилось летом 1803 года с молодым офицером, нет. Сам он неоднократно пересказывал события тех дней по-разному. Историк, журналист и писатель Владимир Фромер приводит следующую версию.

20 июня 1803 года в саду Кадетского корпуса в Санкт-Петербурге состоялось историческое событие — первый в России полет на воздушном шаре. Толстой якобы присутствовал при этом и захотел во что бы то ни стало попасть в кабину аэростата. По версии историка Фромера, офицер попытался договориться с воздухоплавателем о совместном полете, но получил отказ. После этого он выхватил саблю и заявил, что проткнет ей воздушный шар, если ему не разрешат полетать. Только тогда ему позволили подняться в небо.

К несчастью Толстого, в тот момент проходил полковой смотр, и офицер на него опоздал. Когда Федор Иванович вернулся в расположение полка, его публично отчитал полковник Егор Дризен. На этом все могло бы благополучно закончиться, если бы Толстой внезапно не вышел из себя. В ярости он плюнул в своего командира. Дризен ничего ему не сказал, побледнел и ушел в свой кабинет, а немного позже в нарушение всех правил вызвал дерзкого молодого офицера на дуэль. Толстой серьезно ранил своего командира в плечо.

Вся эта история больше напоминает миф: 20 июля за полетом воздушного шара наблюдал сам император Александр I, а на борту, согласно официальной информации, находился только французский естествоиспытатель Жан-Андре Гарнерен со своей женой. Скорее всего, Толстой только видел полет шара, сбежав куда-то из расположения полка, а потом сочинил легенду о своем участии в этом историческом событии, чтобы впечатлить сослуживцев. А вот дуэль с командиром действительно была. Несмотря на то что именно Дризен вызвал Толстого на поединок, суд грозил молодому офицеру. От наказания он решил сбежать… в кругосветное путешествие.

Поездка вокруг света

У дерзкого офицера был двоюродный брат — художник-медальер Федор Петрович Толстой, которому летом 1803 года предстояло отправиться в первое русское кругосветное плавание на судне легендарного мореплавателя Ивана Крузенштерна. Однако художник страдал от морской болезни и очень не хотел покидать Петербург.

Случилось так, что вместо своего брата в путешествие отправился Федор Иванович, бежавший от правосудия. Наиболее правдоподобной кажется версия о том, что побегу поспособствовали их общие влиятельные родственники. 7 августа 1803 года корабли «Надежда» и «Нева» вышли из Кронштадта, а 20 августа они остановились в Копенгагене.

Поначалу Федор Толстой вел себя скромно, но в Дании вместе с несколькими участниками экспедиции он начал регулярно посещать бордели. Первый лейтенант «Надежды» Макар Ратманов в своем дневнике записал, что Толстой обзавелся «болезнью, летам его свойственной», то есть заработал венерическое заболевание.

После этого путешественник начал безобразничать не переставая. Двоюродная племянница Толстого Мария Федоровна Каменская, хорошо знавшая своего родственника лично, вспоминала:

«На корабле Федор Иванович придумывал непозволительные шалости. Сначала Крузенштерн смотрел на них сквозь пальцы, но потом пришлось сажать его под арест. Но за каждое наказание он платил начальству новыми выходками, он перессорил всех офицеров и матросов, да как перессорил! Хоть сейчас же на ножи! Всякую минуту могло произойти несчастье, а Федор Иванович потирал себе руки».

На борту «Надежды» был священник Гедеон, над которым Толстой решил всласть поиздеваться. По словам Марии Каменской, «старичок корабельный священник был слаб на вино. Федор Иванович напоил его до сложения риз и, когда священник как мертвый лежал на палубе, припечатал его бороду сургучом к полу казенной печатью, украденной у Крузенштерна. Припечатал и сидел над ним; а когда священник проснулся и хотел приподняться, Федор Иванович крикнул: “Лежи, не смей! Видишь, казенная печать!” Пришлось бороду подстричь под самый подбородок».

Когда «Надежда» достигла берегов Бразилии, Толстой чуть не расстрелял португальского офицера. Это случилось в порту Додестеро. Португалец заподозрил Федора Ивановича в том, что он контрабандист, но, увидев оружие, иностранец извинился, и на этом конфликт был исчерпан.

В Южной Америке Толстой где-то раздобыл обезьяну — то ли макаку, то ли орангутанга. Он не расставался с питомцем и обучал его различным шалостям. Позже Толстой уверял знакомых, что он научил обезьяну заливать судовой журнал чернилами, однако это, скорее всего, очередная байка. Записи в тетради Крузенштерна пострадали во время шторма, разыгравшегося 24 марта 1804 года, когда «Надежда» уже обошла Южную Америку и мыс Горн.

К маю «Надежда» и «Нева» достигли острова Нукагива в Полинезии, на котором жили туземцы-людоеды, воюющие со своими соседями. К счастью, аборигены миролюбиво приняли гостей и даже посылали на корабли иностранцев своих женщин в знак дружбы. Но больше всего участников экспедиции поразили татуировки островитян. Крузенштерн вспоминал: «…(туземцы) прокалывают кожу и втирают разные краски, а обыкновенно черную, которая делается после темно-синею. Король, отец его и главные жрецы отличаются тем, что расписаны темнее прочих. Лицо, глаза, даже и те места головы, на коих острижены волосы, покрыты сею живописью. <…> У женщин расписаны только руки, уши, губы и весьма немногие части тела. Люди нижнего состояния украшаются такою живописью мало, большая же часть оных совсем не расписываются». Толстой решил вытатуировать все свое тело, кроме головы и шеи. Впоследствии, уже в Петербурге, на одном из приемов он «…открыл свою грудь и выпятил ее вперед. Все за столом привстали с мест и начали внимательно разглядывать ее: вся она сплошь была татуирована. В самой середине сидела в кольце какая-то большая пестрая птица, что-то вроде попугая, кругом какие-то красно-синие закорючки… Когда все зрители достаточно нагляделись на рисунки на груди, Федор Иванович Толстой спустил с себя сюртук и засучил рукава рубашки: обе руки его тоже были сплошь татуированы, на них вокруг обвивались змеи и какие-то дикие узоры… Дамы охали и ахали без конца», — вспоминала племянница графа Мария Каменская. Толстой постоянно проделывал этот номер, восхищая рафинированную столичную аристократию.

Но путешествие графа не было долгим. Фаддей Булгарин писал: «Вмешавшись в спор Крузенштерна с капитаном Лисянским, Толстой довел доброго и скромного Крузенштерна до того, что тот был вынужден оставить Толстого в наших Американских колониях, и не взял его с собою на обратном пути в Россию. Толстой пробыл некоторое время в Америке, объездил от скуки Алеутские острова, посетил дикие племена Колошей, с которыми ходил на охоту, и возвратился через Петропавловский порт сухим путем в Россию. С этих пор его прозвали Американцем. Дома он одевался по-алеутски, и стены его были увешаны оружием и орудиями дикарей, обитающих по соседству с нашими Американскими колониями... Толстой рассказывал, что Колоши предлагали ему быть их царем».

Ни одного документального свидетельства этих приключений не сохранилось. В настоящее время невозможно точно сказать, правда ли граф бывал в Американских колониях у дикарей. Сам он любил рассказывать эту историю, каждый раз добавляя новые экзотические подробности, которые никто не мог проверить. Доподлинно известно только то, что прозвище Американец Толстой получил еще в начале экспедиции, на пути из Дании в Бразилию.

Герой двух войн

Возвращение Толстого летом 1805 года в Петербург стало неожиданностью для всех. На городской заставе офицера за все его проделки арестовали и отправили на гауптвахту. А следующие три года для графа стали настоящим адом: он был откомандирован на службу в крепость Нейшлот Выборгской губернии. Неутомимый авантюрист совершенно не мог выносить скуку, но в крепости его ждала только рутина солдатской жизни. Неизвестно, сколько продлилось бы заточение Толстого, если бы ему не повезло встретиться с князем Михаилом Долгоруковым.

Князь устроил его своим адъютантом и забрал на Русско-шведскую войну. К сожалению, Долгоруков был убит во время сражения под Иденсальми — в него прилетело пушечное ядро. Толстой в этот момент находился рядом с другом и чудом выжил. Он помогал нести бездыханное тело князя с поля боя и отказался смывать со своей одежды его кровь до тех пор, пока она сама не сотрется. После этого Толстого сделали командиром отряда разведчиков. Он получил полезные сведения о расположении врага, благодаря чему русские войска смогли перейти через пролив Кваркен прямо по льду, заняв город Умео без единой потери.

Вскоре после доблестных поступков Толстой снова вошел в кураж. Он неприлично пошутил о сестре сослуживца капитана Брунова и получил от него вызов на дуэль. Брунов был убит. Через несколько дней Толстой получил второй вызов на поединок от другого сослуживца, прапорщика Нарышкина. Во время карточной игры Американец сказал о нем что-то шуточное, чем очень его рассердил. Граф пытался помириться с прапорщиком, но тот был непреклонен. На дуэли Толстой выстрелил в него не целясь, чтобы не покалечить сослуживца, но все равно смертельно ранил его в пах — Нарышкин умер через три дня в страшных мучениях. Снова сбежать от наказания в кругосветное путешествие было нельзя — Толстого доставили на гауптвахту на несколько месяцев, разжаловали в рядовые и сослали в его имение в Калугу.

И ему опять повезло. Долго скучать в ссылке Толстому не пришлось: грянула война с Наполеоном, и граф бежал из Калуги добровольцем в ополчение. Он принимал участие в обороне Москвы, сражался на Бородино, где был тяжело ранен в ногу. Толстой получил орден Святого Георгия IX степени и чин полковника. После войны Федор Иванович стал жить в Москве, чуть ли не ежедневно блистая в обществе. И даже не думал перевоспитываться.

Карты, деньги, пистолеты

Одной из главных страстей Толстого были карты. Он играл нечестно и открыто в этом признавался. «Только дураки играют на счастье, а ошибки фортуны надо исправлять», — говорил Толстой. Граф считал, что человек, севший играть против него, автоматически становится врагом, которого надо одолеть любым способом. Это была альтернативная форма дуэли — второго излюбленного занятия Американца. Часто карточные игры не обходились без поединков: графа постоянно уличали в обманах, это вело к словесным перепалкам и выяснению отношений у барьера.

Друг Толстого, поэт Петр Вяземский, вспоминал историю о том, как однажды Американец обыграл некоего князя на огромную сумму, но тот медлил с выплатой долга, и тогда Толстой пригрозил ему расправой. Граф не гнушался выступать и в роли бретера — он стрелялся с противниками своих знакомых вместо них. Современник Толстого Александр Стахович в книге «Клочки воспоминаний» приводил такую историю: «Толстой был дружен с одним известным поэтом, лихим кутилой и остроумным человеком, остроты которого бывали чересчур колки и язвительны. Раз, на одной холостой пирушке, один молодой человек не вынес его насмешек и вызвал остряка на дуэль. Озадаченный и отчасти сконфуженный, поэт передал об этом “неожиданном пассаже” своему другу Толстому, который в соседней комнате метал банк. Толстой передал кому-то метать банк, пошел в другую комнату и, не говоря ни слова, дал пощечину молодому человеку, вызвавшему на дуэль его друга. Решено было драться тотчас же; выбрали секундантов, сели на тройки, привезшие цыган, и поскакали за город. Через час Толстой, убив своего противника, вернулся и, шепнув своему другу, что стреляться ему не придется, спокойно продолжал метать банк».

В 1820 году Толстой распустил слух о том, что Пушкина высекли на допросе в полиции. Пушкин узнал об этом, когда был в ссылке на юге. Поэт физически не мог вызвать графа на дуэль, поэтому атаковал его эпиграммой:

В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной,
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он, слава богу,
Только что картежный вор.

К 1829 году они помирились — Толстой сосватал поэта Наталье Гончаровой. Федор Иванович был давним знакомым ее семьи. А еще Американец был дружен практически со всеми русскими литераторами начала XIX века: от Дениса Давыдова до Николая Гоголя. Благодарный Пушкин впоследствии вывел Толстого в образе Зарецкого в «Евгении Онегине» и Сильвио в повести «Выстрел», а Грибоедов так упоминал графа в «Горе от ума»:

Ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист;
Да умный человек не может быть не плутом.

Федор Толстой и сам любил сочинять стихи, но это у него получалось плохо. Неудачи на литературном поприще били по самолюбию графа, и он активно старался проявлять свое превосходство в других вещах, со скандалом заявлять о себе в обществе.

Жена-цыганка

Любивший все экзотичное, Толстой-Американец не мог бы ужиться с женщиной из скучного светского круга. Ни одна из них не годилась на роль спутницы жизни, жены. В итоге граф встретил свою любимую в цыганском таборе — ей стала полуграмотная цыганская певица Авдотья Максимовна Тугаева, любившая яркие наряды и шумное веселье.

Цыганка стала сожительницей Толстого. Она сильно его ревновала, но смирялась с его регулярными похождениями. Можно сказать, что их отношения были свободными, но свободой пользовался только граф. К 1821 году у пары родились три дочери, и все три девочки умерли. В тот же год Толстой в пух и прах проигрался в карты. Он был на грани самоубийства, понимая, что не выплатит такой большой долг и навсегда опорочит свою честь. На помощь пришла Авдотья: она дала Толстому огромную сумму денег — жизнь графа была спасена. Оказалось, с первого дня их знакомства цыганка откладывала то, что ей дарил Федор.

Вместе с Авдотьей они прожили вместе до 1846 года, когда Толстой-Американец скончался от болезни. Всего у них родилось 12 детей, 11 из которых умерли в совсем юном возрасте. Граф считал смерть каждого своего ребенка расплатой за отнятые чужие жизни на многочисленных дуэлях.

Федор Толстой был гиперактивным человеком, готовым пускаться в самые опасные предприятия. Авантюрист и мистификатор, транжира и вор, распутник и убийца — всю жизнь для него не находилось подходящего дела. Причина эксцентрических выходок графа — его постоянная скука.

Подготовил Алексей Черников