Дорогие участники проекта «Сноб», дорогие читатели!

Дискуссия по поводу текста господина Наврозова выявила один важный момент, который мне хотелось бы прокомментировать.

Что такое «Сноб»?

Это, очевидно, средство массовой информации, и весьма популярное. По рейтингу цитирования «Сноб» входит в десятку самых влиятельных СМИ страны, иногда занимая и второе, и четвертое места списка (данные «Медиалогии»). В иные месяцы мы на несколько пунктов опережаем крупные общественно-политические журналы. Влияние — это не только повод для гордости, но и особая ответственность. Как СМИ, мы должны соблюдать законы Российской Федерации, но, как СМИ влиятельное, обязаны с особой щепетильностью относиться к тому, с чем ассоциируется наше имя.

И здесь мы вступаем в зону особого риска, поскольку сайт «Сноб» является еще и социальной сетью, участники которой вместе или параллельно с редакцией воссоздают картину нашей жизни, делятся своим опытом, обсуждают события дня, спорят, ссорятся, мирятся. В этом уникальность нашего проекта. И я благодарен участникам проекта, которые помогают делать «Сноб» содержательнее и интереснее. Как вы знаете, у нас нет премодерации постов и комментариев, потому что мы доверяем вкусу и чувству меры членов нашего сообщества. В частности, мы убеждены, что никто из членов сообщества не собирается нарушать законы Российской Федерации или общепринятые этические нормы. В этом смысле участники проекта «Сноб» делят с редакцией ответственность перед законом и, если хотите, Богом. Текст господина Наврозова может быть интерпретирован не только как этически небезупречный, но и как нарушающий закон (статья 282 УК РФ).

Мне жаль, что многие участники проекта приняли удаление поста господина Наврозова и лишение его членства за борьбу со свободой слова. Мне безумно жаль, что столь уважаемый и любимый всем сообществом Степан Пачиков усмотрел в словах Ксении Соколовой личное оскорбление и даже собрался нас покинуть. Пользуясь случаем, хотел бы попросить его этого не делать. В конце концов, Ксения Соколова совершенно не думала оскорблять Степана или кого бы то ни было еще. Она всего-то имела в виду, что рассуждения о Холокосте как заслуженной евреями каре могут всех нас снова привести в Освенцим. Разве это не так?

Как убежденный либерал, я против всякой цензуры, прежде всего политической. Я, скорее, выступаю за разумное самоограничение и самоконтроль, то есть за политкорректность, которая есть прежде всего уважение чужого достоинства, чужого личностного пространства (я, кстати, не всегда придерживался этой точки зрения, но пришел к ней через собственные ошибки). Да, политкорректность порою кастрирует эмоции, затуманивает смысл, но она не взрывает мозг, не сеет ненависти, не провоцирует неокрепшие умы на необдуманные поступки. К сожалению, не все готовы к добровольному самоограничению. Напротив, через демонстративное нарушение этических правил, через глумление над чужими ценностями, памятью и достоинством надеются приобрести популярность среди себе подобных.

«Сноб» — не закрытое сообщество, его читают около двух с половиной миллионов человек в месяц. Не сомневаюсь, что члены клуба как-нибудь бы разобрались с господином Наврозовым. И уже даже начали разбираться. Но редакция не могла позволить, чтобы «Сноб» в глазах самой широкой аудитории воспринимался в качестве площадки для пропаганды антисемитизма. И не надо говорить, что мы наступаем на свободу самовыражения. Не наступаем. Нам очень хочется, чтобы сообщество понимало, чем «Сноб» уже на самом деле является: это не междусобойчик, а ресурс, формирующий широкое общественное мнение. Нам очень хочется, чтобы сообщество чувствовало выпавшую на всех нас ответственность. Нас читают, нас цитируют, по нам сверяют часы множество людей. И мы просто не имеем права выглядеть недостойно.