Официальная версия, которой придерживается так называемый consensus, то есть большинство респектабельных экономистов, в основном работающих в крупных банках: нового падения экономики не будет. Во-первых, такие рецессии крайне редки. Во-вторых, на балансовых счетах американских корпораций висят беспрецедентные запасы наличности, более 1 триллиона долларов. В-третьих, частный сектор пусть понемногу, но рабочие места все же создает и в августе, например, добавил целых 67 тысяч. Ну, а в-четвертых, очень уж не хочется, чтобы была новая рецессия, поскольку мы еще не оправились от старой.

Пессимист Нуриэль Рубини, к мнению которого теперь все прислушиваются, уже давно предрекает вторую волну. Он видит 40-процентную вероятность нового спада. Мой работодатель Economist Intelligence Unit возражает: нет, новому спаду не бывать, но вероятность его тем не менее оценивает в 30%.

Иными словами, хотя и не все видят экономическую картину в таких черных тонах, как наш коллега Дикушин, но грань между пессимистом и оптимистом здорово стерлась. Классический анекдот смело можно перефразировать:

ПЕССИМИСТ: Вот уже полбутылки выпили...

ОПТИМИСТ: Ну, может чуть меньше половины...  

Мне тоже кажется, что двойного дна не избежать. Я основываюсь не на глубинном анализе экономических трендов, а на простейшем афоризме, до зубной боли знакомом каждому школяру: «В здоровом теле здоровый дух». Что подразумевает и обратную тождественность.

Американское политическое «тело» мне видится сегодня тяжело больным. Я здесь живу без малого 40 лет и никогда не видел ни такого брожения умов, ни таких разногласий, ни такого убожества национального мышления. Я лично во всем склонен винить правых, но на самом деле неважно, на какой стороне баррикад ты стоишь. Важно само существование этих непреодолимых баррикад.

Но колонка не об этом. Мнения о повторной рецессии пока что разделились. Но практически все уверены, что, если она будет, ни у федерального правительства, ни у ФРС США не хватит ресурсов ей противостоять.

О среднем американце и говорить не приходится. По статистике, почти каждый десятый сидит без работы, причем многие уже намного больше года. Но если взять так называемую U6 безработицу, включающую в себя тех, кто хотел бы работать полный рабочий день, а также тех, кто уже отчаялся найти работу, то она окажется значительно выше, чем 16,7%. То есть безработный уже каждый шестой. У 23% домовладельцев размер долга, взятого под залог дома, превышает стоимость самого дома, а 15% ипотечных кредитов испытывают задержки со своевременной выплатой. Повторного удара они просто не выдержат.

Второе дно может оказаться глубже первого. Точно так же, как и первый финансовый крах, вторая волна тоже, скорее всего, аукнется по всему миру, который после сентября 2008 года кинул в финансовую дыру немереные триллионы долларов, евро, иен и юаней. Поэтому, хотя новый экономический кризис еще только теплится в Америке, а Западная Европа, не говоря уже об Азии и Латинской Америке, все еще показывает стабильный рост, доллар уже начал крепнуть.

Парадокс, панимаешь.

Второго дна может и не быть, но его возможностью стоит серьезно обеспокоиться, особенно россиянам. Ведь Россия, где в начале 2008 года при любом варианте развития событий буквально все в мире предвещали мягкую посадку, не просто претерпела экономический спад, но и испытала самое резкое падение среди крупных развивающихся экономик. Почему?

В 1990 году я принимал участие в создании документального фильма про стачку горняков в Донбассе. Два историка рабочего движения из Нью-Йоркского университета предыдущим летом оказались в Донецке, где отсняли километры сырой пленки: забастовку, дебаты, интервью, быт и рабочие будни. Фильм назывался Perestroyka from Below.

После этого, когда меня год спустя начали спрашивать (и потом спрашивали еще лет десять), почему развалился СССР, я неизменно отвечал: из-за забастовки шахтеров. Я и сейчас так думаю. Советская экономика просто не умела совладать с такого рода событием. Она была выстроена в форме жесткой цепочки. Если одно из крупных звеньев выпадало, происходил разрыв по всей цепи. У системы просто не было механизмов, посредством которых остальные звенья смогли бы обойти выпавшее звено. Забастовка шахтеров привела к постепенному окостенению всей системы, экономическому краху и политическому кризису.

Свободный рынок и свободное предпринимательство, несомненно, более устойчивая и гибкая экономическая схема, чем плановая, вертикально интегрированная экономика. Возьмем мировой автопром. Благодаря разного рода субсидиям, в этой отрасли избыток производственных мощностей составляет где-то 35-40%. В условиях такой жестокой конкурентной борьбы успешной стала японская модель, где фирма-производитель является как бы центром, сердцевиной для сети поставщиков, где многие поставщики способны дублировать своих партнеров/конкурентов. Тем временем вертикально интегрированный Детройт конкурентную гонку проиграл. (Когда-то давно GM владели стадами овец, с которых стригли шерсть для производства обивочной ткани для сидений. Во как!)

И еще пример. Кризис 1998 года тяжело ударил по России, но она на удивление быстро из него вышла. Свободный рынок, созданный за восемь лет буквально с нуля, сумел оправиться от удара и повернуть девальвацию рубля себе на пользу. Конечно, начавшийся вскоре после этого приток нефтедолларов финансировал спрос, но нельзя умалять заслуг местного производителя, который в сжатые сроки наладил производство, заменившее собой враз подорожавший экспорт.

В 2008 году мы наблюдали обратную картину. За те же восемь лет российская экономика во многом вернулась к советскому варианту — во всяком случае с точки зрения концентрации экономических ресурсов, укрупнения, централизации. Вертикаль в политике имеет свою параллель в экономике. Или, если угодно, ресоветизация политической жизни сопровождалась параллельным процессом в экономике.

В результате сбережения, накопленные в разного рода фондах в жирные годы, когда цены на нефть били все рекорды, спасли экономику от краха, но толчка к росту не дали.

Кризис 2008 года во всем мире стал кризисом упущенных возможностей. Спад был резким, но его очень быстро залили бумажными деньгами, так что важных уроков никто из него не извлек. Особенно в России. Я боюсь, что тут он вовсе усыпил бдительность как руководителей, так и руковедомых. Первые со своей обычной самоуверенностью полагают, что если они один кризис разрулили, то второй разрулят и подавно. Вторые же лишь укрепились в вере в заботливого и прозорливого дядю из Кремля.

Но будем надеяться, что второго кризиса все же не будет.