В 2008 году появилась любопытная тенденция: самые разные люди в разных странах обращаются к своим правительствам с требованием принести посмертные официальные извинения тем, кто в Позднее Средневековье и раннее Новое время был казнен по обвинению в колдовстве. Совсем недавно правительство Швейцарии принесло извинения сожженной в 1782 году Анне Гёльди, которая считается в современной историографии последней официальной жертвой охоты на ведьм.

Наши представления о ведьмах средних веков очень стереотипны. Мы считаем, что они были злыми, устраивали заговоры, вступали в секты и летали на шабаш. Однако в XIV — XV веках ведьма не всегда воспринималась как зло. Она могла быть доброй, быть помощницей, приносить пользу другим людям. И понять, откуда в такой ситуации возникают судебные процессы над ведьмами, как вообще женщина может стать ведьмой, а мужчина превратиться в колдуна, очень сложно. Поэтому многие явления средневековой жизни кажутся нам нелогичными и фантастическими, а для людей Средневековья они были нормой.

Если человек по каким-то необъяснимым для его соседей причинам вдруг становился богатым, получал наследство, на его полях созревал необыкновенный урожай или просто его коровы вдруг начинали отлично доиться, это вызывало закономерный вопрос: как такое могло случиться? И часто люди начинали подозревать, что этот человек связался с нечистой силой.

Классический пример уже ведовского процесса, где топос неправильно нажитого богатства получил особое звучание, это процесс 1440 года против Жиля де Рэ — барона, маршала Франции. Он был обвинен в занятиях алхимией с целью добычи золота и в заключении договора с дьяволом, который обещал ему богатство. На самом деле это был политический заказ: герцог хотел забрать земли барона в свои владения, выдвинул против него обвинения, и Жиля сожгли на костре.

Топос богатства, нажитого незаконным образом, был очень широко распространен в Европе в XIV — XV веках, и не только во Франции или в Британии — даже в практически единственном ирландском ведовском процессе XIV века речь шла именно о наследстве. Некая Элис Китлер якобы умертвила трех своих мужей для того, чтобы получить все их имущество и завещать его своему сыну от первого брака. Родственники тут же обвинили ее в том, что она извела своих мужей, наведя на них порчу и привлекая к этому личного демона.

Часто обвинение выдвигалось против людей из низших слоев. И это было особенно заметно тогда, когда обвиняемой оказывалась проститутка. При этом нужно помнить, что проституткой в средние века называли не только женщин, которые предлагали себя за деньги, любая одинокая женщина могла быть записана в проститутки. Женщина, ушедшая из дома и оставшаяся без поддержки родных, автоматически теряла статус добропорядочной, и в обществе к ней начинали относиться как к потенциальной распутнице. Сожительство без заключения брака, развратное поведение замужней и благополучной женщины, у которой был любовник, также могли расцениваться как проституция.

Характерно, что на процессе Жанны д’Арк тема одинокой женщины, которая покинула своих родных и отправилась в армию, стала одной из основных при обвинении ее в занятиях проституцией. Потом это обвинение постепенно переросло в обвинение в колдовстве.

Любовная магия, которая позволяла, с точки зрения людей Средневековья, той или иной особе пользоваться большой популярностью у мужчин, также была одним из излюбленных обвинений на ведовских процессах.

 

В средние века в Европе была очень распространена фраза «Если ты умеешь вылечить, значит можешь и околдовать». Ее происхождение связано с тем, что как раз на рубеже XIV — XV веков в Европе происходила отчаянная борьба между женщинами-знахарками и учеными-медиками, которые, естественно, все были мужчинами. Медики преследовали своих противниц на том основании, что их знания не научны.

Деревенская знахарка обладала в глазах ученых с университетским дипломом еще одной особенностью: это была доверчивая верующая, доходящая до экстаза в своей вере и подверженная видениям. Поэтому, с точки зрения мужчин, особенно священников, такая женщина очень часто превращалась в особу, склонную к аффекту, преувеличениям, иллюзиям и видениям. А это вело уже не к Богу, а к дьяволу, поскольку видение, в отличие от откровений, человеку посылает дьявол и оно не носит божественного характера.

Любые отклонения от ортодоксальной веры могли быть интерпретированы как связь с дьяволом. Отклонения эти могли быть самыми разнообразными: отказ пойти на церковную службу, отказ прочесть молитву, исповедаться или причаститься. Более сложный вариант отклонения заключался в использовании примет, суеверий, заклинаний, которые имели вовсе не христианское, а языческое происхождение. Например, была очень популярна практика стрелять в облака из лука или подбрасывать в воздух камни или ветки, и все это для того, чтобы вызвать дождь или, наоборот, отогнать его. Считалось также, что во избежание попадания молнии нужно трубить в рог, роженица для облегчения своих мук должна выпить воды, поднесенной преступником, или посидеть на погребальных носилках и так далее.

В умах средневековых людей совершенно элементарно сочетались вера в единого христианского Бога и в языческих богов, которые гарантировали им конкретное благополучие в конкретной ситуации.

Дебаты о восприятии колдовства как реальности или как иллюзии шли на протяжении всего Средневековья. Начало было положено еще в IX веке, когда был создан первый официальный документ, посвященный колдовству — «Епископский канон» (Canon Episcopi). В нем колдовство рассматривалось как иллюзия, как выдумка и сон. Считалось, что полеты на шабаш — это выдумка, что женщинам это просто снилось. Такие представления о колдовстве просуществовали вплоть до XIII века.

В XIII веке священники, проповедники, которые общались с местным населением, столкнулись с огромным количеством совершенно нехристианских представлений, они увидели, что вера этих людей отнюдь не ортодоксальна. И постепенно восприятие колдовства как иллюзии переросло в восприятии его как реальности. Священники, а за ними и ученые-теологи, решили, что все-таки колдовство существует. На протяжении двух веков они свято верили, что ведьмы действительно летают. Любопытно, что в конце XV века священники опять изменили свои представления о колдовстве — они решили, что все-таки это иллюзия, но не простая: это не выдумка и сон, а это дьявол насылает на женщин иллюзии, поэтому теперь именно их иллюзии, мысли о занятиях колдовством и являются преступными. В этот момент обвиняемая в колдовстве женщина становится виновной априори. Это значит, что для доказательства ее вины отныне не требуется никаких свидетельств ее колдовской деятельности, не нужны вещественные доказательства, показания свидетелей и даже ее собственные показания.

С этого момента и начинается охота на ведьм, ярчайшим примером которой является правление английского короля Якова I. Он увлекался демонологическими сочинениями и даже сам написал одно, которое так и назвал — «Демонология». Другой не менее показательный пример — это восточная Европа, где масштаб охоты на ведьм находился в прямой зависимости от распространения демонологических трактатов. Например, в Польше в XVII — XVIII веках, когда эти книги туда только-только попали и были переведены на польский язык, а затем получили некоторую известность, тут же произошел дикий скачок в охоте на ведьм — десять тысяч процессов за неполные двести лет.

В то же самое время в соседней Венгрии не было переведено ни одного демонологического трактата, и за два века там казнили только тысячу человек. Вера в ведьм не получила в этой стране должного развития, поскольку очень быстро, где-то в середине XVIII века, место ведьм в качестве нежелательного для общества элемента заняли вампиры, вера в которых процветает там, видимо, до сих пор.