Искал я этот поразительный по смелости средневековый текст в Сети почти 20 лет. Ни на одном из ресурсов, посвященных великому филологу Михаилу Леонтьевичу Гаспарову его загадочным образом нет, хотя сделанный Гаспаровым более 40 лет назад перевод - один из его шедевров. Я был слушателем небольшой лекции, представления и читки этого перевода самим Гаспаровым на Випперовских Чтениях в Институте искусствознания в Козицком переулке (1979-80).
Откопал я сборник "Випперовских чтений", посвященный Средневековью, случайно, на сайте библиотеки Томского университета, и за малую мзду получил сканированный экземпляр. Теперь моя душа будет спокойна. Теперь браузеры не будут тупо молчать, когда набираешь эти убийственные слова: Легенда о папе Григории.
Нравоучение ("выклад") опубликую отдельно, сам рассказ самодостаточен. Глубокая благодарность Татьяне Стафеевой за неоценимую помощь в наборе.
РАССКАЗ О ПАПЕ ГРИГОРИИ
Перевод и комментарий М. Л. Гаспарова
Предлагаемый перевод – это одна из новелл знаменитого латинского сборника первой половины XIV века «Римские деяния» ("Gesta Romanorum") . Сборник этот составлялся как пособие для проповедников, которым бывало нужно занимательным рассказом привлечь внимание рассеянных слушателей, а потом неожиданным истолкованием обратить это внимание им на душеспасительную пользу. Поэтому каждый из (приблизительно) 180 рассказов этой книги состоит из двух частей – повествования и нравоучения («приклад» и «выклад», по терминологии русских переводчиков XVII века). Тематика рассказов крайне разнообразна: это сюжеты античные исторические, бытовые, шуточные, сказочные, почерпнутые из Валерия Максима, Макробия, «Повести о семи мудрецах», жития святых и даже непосредственно из фольклора.
Историческая точность немало не стесняет составителей: Сократ здесь женат на дочери царя Клавдия и беседует с Александром Македонским, а Веспасиан строит лабиринт, где вместо Минотавра сидит лев; тем не менее, каждый рассказ начинается аккуратной справкой «при царе (римском) таком-то…», откуда и пошло заглавие «Римские деяния». Нравоучения же, приложенные к этим рассказам единообразным образом истолковывают все вплоть до мельчайших персонажей и ситуаций рассказа так, что они оказываются обозначающими бога-творца, спасителя – Христа, человека, диавола, грехи, пути к спасению, церковь, царствие небесное и т.д. Структура средневекового представления о трагедии человека, в завязке которой – первое грехопадение, в кульминации – пришествие Христа, а в развязке – царствие небесное, оказывается настолько широким, что аналогом его может выступать фактически любой сюжет с любыми персонажами и отношениями этих персонажей; при этом подстановка означающих элементов аллегории под означаемые часто бывает настолько неожиданной, что трудно отделаться от впечатления, что составители «Римских деяний» нарочно искали этой неожиданности осмысления. Чем более мирским, бытовым или экзотически-диковинным был сюжет повествовательной части и чем более неожиданно- контрастным было его в нравоучительной части, тем больше такое назидание врезалось в сознание читателя или слушателя.
Сборник очень быстро стал массовым чтением, сохранился в великом множестве рукописей (и поэтому до сих пор удовлетворительным образом не издан), впервые напечатан был в 1472 году, через двадцать лет после изобретения книгопечатания, переводился на все европейские языки (с одного из польских переводов был сделан и сокращенный русский перевод XVII века, хорошо известный историкам), его сюжетами пользовались и Боккаччо, и Чосер, и Шекспир, а одна из самых пространных легенд «Деяний», рассказ о папе Григории, легла в основу повести Томаса Манна «Избранник» ( а также использован в его же романе "Доктор Фаустус" - М.А.) . Этот рассказ и предлагается в нижеследующем переводе.
(81.) О дивном божественном воздаянии и о происхождении блаженного папы Григория
Царствовал некогда кесарь Марк, был он весьма мудр, и были у него единственный сын и дочь, которых он премного любил. И вот, как достиг он преклонных лет, и обуял его тягостный недуг, уразумел он, что жить далее ему не дано, и повелел созвать всех сатрапов державы своей, молвил им так:
− Любезнейшие мои, подобает вам знать, что ныне пришла мне пора отдать душу Господу. Нет у меня тревог на душе моей, кроме как о дочери моей, которую я доселе не отдал в супружество. Поэтому препоручаю ее тебе, сын мой и наследник, вместе с благословлением моим, дабы выдал ты ее замуж с подобающим почетом, а дотоле держал ее в чести по всяк день и любил, как себя. С таковыми словами оборотился он к стене и испустил дух. Плач великий сделался по всей державе о кончине его, и с должною почестью предали его тело погребению.
После сего сын его начал разумнейшее свое царствование, и сестру свою он держал во всяческой чести. Дивным образом возлюбил он ее так, что по всяк день между знатнейших мужей, собранных в застолье, она восседала на седалище напротив него, и ела вместе с ним, и почивала с ним в одном покое на отъединенных ложах.
2.И случилось некоторой ночью, что обуяло его тяжкое искушение, и возомнилось ему, что вот испустит он дух, ежели не сможет утолить похоть свою с сестрою своею. Встал он с ложа, направился он к сестре, обрел ее спящею и пробудил ее. Пробужденная, спросила она:
− Господин мой, зачем пришел ты в этот час?
Он же ей ответствовал:
− Если не пересплю с тобою, то жизни моей конец.
Воскликнула она:
− Да минует меня толикий грех! Воспомни, молю, как отец наш перед кончиною заклял тебя, благословляя, чтобы ты меня держал во всяческой чести! Если же свершишь ты толикий грех, то не минуешь возмездия божьего и смущения людского.
Но он на то:
− Чему быть, то да сбудется, но вожделение мое я утолю.
И возлег он с нею, а по совершении сего воротился на ложе свое. Девица же начала горько плакать и не умела утешиться, а кесарь, сколько мог, побуждал ее умиротвориться, и дивным образом любил ее все больше и больше.
3. Миновало после того полгода, и сидела она на своем седалище в застолье, а брат ее посмотрел на нее изблизи и промолвил так:
− Любезнейшая моя, что с тобою? Вижу, лицо твое переменилось цветом, и очи твои темны стали.
А она:
Сие не диво, ибо я понесла во чреве, и оттого смятение во мне.
Услышав такие слова, исполнился кесарь скорби превыше имоверности, восплакался горько и сказал:
− Да сгинет день, в который я рожден, а что мне делать ныне, того не ведаю.
А она ему сказала:
− Господин мой, сделай по совету моему, и сделав, не раскаешься. Не мы ведь первые, кто горестно оскорбляет Господа. Есть при нас некий старый воин, советник отца нашего, никогда его советами не пренебрегавшего. Призовем его и в тайне исповедной все ему откроем. Он же нам подаст разумный совет, коим мы и пред Господом откроемся, и позора мирского избегнуть сумеем.
Молвил он:
− По сердцу мне слова твои, но прежде поусердствуем примириться с Господом!
4. Вот исповедовались они оба с чистым сердцем и в великом сокрушении духа, а по совершении исповеди послали за оным воином и наедине в слезах все ему открыли.
Сказал им воин:
− Господа мои, как ныне обрели вы примирение с Господом, то послушайте мой совет, каким способом избегнуть вам позора мирского. За грехи ваши и родителя вашего должны вы отправиться в Святую землю, а перед тем в назначенный день призвать пред лицо свое всех сатрапов царства сего и обратиться к ним по чину с таковыми словами: «Любезнейшие мои, хочу я отправиться во Святую землю: ведомо вам, что наследника я не имею, кроме сестры моей, которой вы и должны в отсутствие мое покорствовать, как мне самому». А потом, обратясь пред всеми мне, ты скажешь: «А тебе, любезнейший, повелеваю блюсти мою сестру под страхом смерти твоей». И буду я блюсти ее столь бережно и тайно, что ни в пору родин, ни раньше, ни после никто о деянии вашем не проведает, ни даже слуга моя.
Молвил кесарь:
− Благ твой совет; исполню все то, что ты сказал мне.
Тотчас повелел он всем сатрапам предстать пред лицо его и сказал им по воинову совету все вышеозначенное от начала и до конца. А скончав слова свои, простился со всеми и направил путь ко Святой земле, воин же препроводил госпожу свою, кесареву сестру, к себе в замок.
5. Но увидев сие, супруга оного воина поспешила навстречу господину своему и спросила:
− Господин мой высокочтимый, кто сия госпожа?
А он ей ответствовал:
−Сия есть госпожа наша, кесарева сестра; но поклянись мне господом вседержителем под страхом смерти твоей сохранить в тайне то, что я тебе поведаю.
Говорит жена:
− Господин мой, я готова.
И поклявшейся ей молвил воин:
− Госпожа наша понесла во чреве от господина нашего кесаря; посему повелеваю тебе, чтобы ни одна душа не услужала ей, кроме тебя самой, ибо и начало, и середина, и конец должны пребыть тайною.
А она:
− Господин мой, исполню сие неукоснительно.
Препроводила она госпожу свою в назначенный ей покой и с великим усердием услужала ей. Когда же настал срок родин, разрешилась госпожа прекраснейшим сыном.
6. Воин, о том услышав, говорит госпоже:
− госпожа моя любезнейшая, прекрасно и полезно теперь призвать нам священнослужителя, дабы младенец был крещен.
Но она воскликнула:
− Пред господом моим даю обет: кто от брата и сестры рожден, тот не примет от меня крещения!
Воин говорит:
− Ведомо вам, что тяжкий был грех между тобою и господином моим; не погубите же ради сего душу сыновнюю!
Но госпожа на это:
− Обет мой обещан, и его я исполню; а тебе повелеваю принесть сюда пустую бочку.
Говорит воин:
− Я готов.
Принес он своими руками бочку в покои госпожи, а она положивши должным образом младенца в колыбель, начертала на малых дщицах таковые слова: «Любезнейшие мои, да будет вам ведомо, что младенец сей не крещен, ибо родился он от брата и сестры; посему окрестите его во имя божие, а в изголовье его отыщете вы золото, чтобы вскормить его, и в изножье отыщете серебро, чтобы обучить его.» И написавши сие, дщицы она положила в колыбель обок с мальчиком, а золото в изголовье, а серебро в изножье, колыбель же окутала тканями шелковыми и золочеными. Сделав это, повелела она воину колыбель опустить в бочку, а бочку пустить в море, чтобы плыть ей, куда господь бог предусмотрит.
Выполнил воин все повеленное; и когда та бочка была уже в море пущена, постоял он на берегу, покамест видно было, как она плывет, а затем, поворотясь, отправился к госпоже своей.
7. Был он уже близко от замка своего, как встретил вдруг кесарева гонца из Святой земли и спросил его:
− Отколе ты, любезнейший?
− Иду я из Святой земли, − тот ответствует.
− Какие же ты вести несешь?
А тот говорит:
− Господин мой кесарь скончался, и тело его ныне доставлено в единый из его замков.
Услышав сие, воин восплакался горько; и жена его, выйдя к ним и о кончине государя услышав, восскорбела свыше имоверности.
Но встал воин и сказал жене своей:
− Плач свой утишь, да не достигнет он до госпожи нашей: ничего мы ей не расскажем, покамест не оправится она от родовых мучений.
Сказав такую речь, вошел воин к госпоже своей, и жена за ним последовала. А госпожа, на них посмотревши и скорбь их приметивши, говорит:
− Любезнейшие мои, какова есть причина грусти вашей?
Хозяйка ей в ответ:
− Не грустим мы, но радостны, ибо избавилась ты от тяжкой опасности, в коей была.
Говорит госпожа:
− Неправду ты молвила: откройте мне все, не утаив ни доброго, ни злого.
Воин на это:
− Некий гонец прибыл с вестями из Святой земли от кесаря, нашего господина и вашего брата.
Говорит госпожа:
− Призвать гонца!
И когда призванный вошел, спрашивает:
− Что с господином моим?
Гонец ответствует:
− Господин ваш скончался, а тело его из Святой земли препровождено в единый из его замков, и там подлежит погребению вместе с родителем вашим.
Госпожа, сие услышав, поверглась на землю; и воин, видя скорбь ее, распростерся по земле, и жена его, вестник. Предолгое время лежали они распростертые, и от великой скорби не было в них ни чувства, ни голоса. А по немалом времени поднялась госпожа, волосы на голове стала рвать, лицо свое до крови терзать и громким голосом восклицать:
− Горе мне! Да сгинет день, когда была я зачата, да забудется день, когда я была рождена! Сколько пагубы на мне! Вот свершилось: пала надежда моя, пала сила моя, брать мой единственный, души моей половина. Что мне делать отныне, не ведаю.
И на то сказал ей воин, восставши:
− Госпожа моя тебе единой царство сие достоит по наследственному праву; если же ты умертвишь себя, достанется оно иноплеменникам. Восстанем же и направимся в то место, где обретается тело его, дабы погрести его с почестями, а потом размыслить, каковым образом подобает нам править царством.
Словами воиновыми ободренная, восстала она и с подобающей свитою направилась в замок брата своего. А вступив туда и узрев на погребальных носилках тело кесарево, припала она к нему и облобызала его от пят до темени. Таковую непомерную скорбь увидев, воины ее от погребения отвлекли, в покои ее увели, а тело государя своего с честию предали погребению.
8. Прошло время, и вот некий князь бургундский прислал к ней торжественным чином послов, чтобы она согласилась стать его супругою; но она тотчас ответствовала:
− Доколе я жива, не будет у меня мужа!
Послы, услышав такое ее изъявление, возвестили его господину своему. Князь на сие вознегодовал против нее и промолвил так:
− Если бы стала она моею, стал бы я царем над оным царством, но как она меня ни во что поставила, то не возрадуется она о царстве своем!
Войско собравши, в царство вступивши, стал он жечь и бить и несчетные бедствия чинить, и стяжал он в той войне победу. А госпожа укрылась в некий город за крепкие стены, где замок стоял неприступнейший, и в нем она пребывала многие годы.
9. Обратимся однако же к младенцу, в морскую пучину пущенному. Бочка с названным младенцем, многие царства миновавши, приплыла на шестой неделе к некоторой иноческой обители. А в тот день настоятель монастырский, к берегу морскому спустившись, рыбарям своим молвил:
− Любезнейшие мои, изготовьтесь к ловле!
Стали они готовить свои сети, и пока готовили, приплыла к берегу та бочка, гонимая токами морскими. Сказал настоятель служителям своим:
− Бочка пред нами! Раскройте ее и посмотрите в нее, не скрыто ли в ней что.
Раскрыли они бочку, и вот явился им младенец малый, пеленами драгоценными окутанный, взглянул на настоятеля и заулыбался. Зрелищем таким глубоко опечаленный, молвил настоятель:
− Господи мой, Господи, что сие значит, что обрели мы младенца в колыбели?
Принял его он с вои руки, нашел обок с ним те дщицы, что мать его положила, раскрыл и прочел, что младенец сей рожден от брата и сестры, не крещен, но во имя Божия да приобщится таинству крещения, а на то золото, что в изголовье, да будет вскормлен, а на то серебро, что в изножье, да будет обучен. Прочитав сие настоятель и увидев колыбель, тканями драгоценными украшенную, уразумел, что младенец сей от знатной крови, повелел тотчас его крестить и нарек ему собственное имя, а имя ему было Григорий.
Младенца настоятель вверил на вскормление единому из рыбарей с тем золотом, что было при нем; и возрастал тот младенец, от всех любимый, доколе не достиг семи лет от роду. Тогда настоятель назначил его в учение, и в учении отрок столь же дивно преуспел; и все братия той обители любили его, как своего брата, он же в недолгое время всех их превзошел наукою.
10. И вот приключилось однажды, что играл сей отрок в мяч с рыбаревым сыном (а названного рыбаря почитал своим родителем) и ушиб его брошенным мячом, а тот, плача горько, домой направился и матери своей стал жаловаться, так говоря, «Брат мой Григорий ушиб меня!» Мать, сие услышав, вышла за ворота и стала Григория сурово попрекать, так говоря:
− Григорий, Григорий, отколе в тебе такая дерзость, что сына моего ты ушиб, а сам ты кто и откуда, неведомо?
Григорий на это:
− Мать моя милая, разве не твой я сын? Почто же ты меня так неподобно попрекаешь?
− А она ему:
− Не мой ты сын, а откуда ты, того я не знаю, только знаю, что нашли тебя в бочке, а настоятель тебя мне вверил на воскормелние.
11. Услышав сие, восплакался он горько, отправился к настоятелю и молвил ему так:
− Господин мой! Долго был я при вас, полагая себя рыбаревым сыном; но поелику не сын я ему, а родителей своих истинных не знаю, то прошу, отдай меня в воинскую службу, ибо здесь я более не останусь.
Говорит ему настоятель:
− Сын мой, не помышляй об этом! Все иноки в обители нашей любят тебя столь дивной любовью, что по кончине моей станешь ты здесь настоятелем.
А отрок:
− Господин мой, не быть тому, доколе не обрету я родителей своих.
Настоятель, таковые слова услышав, направился в казнохранилище и дщицы, в его колыбели найденные, показал ему, говоря:
− Ныне, сын мой, прочти сие про себя, и ведомо тебе станет, кто ты есть.
И вот прочитал он, что рожден от брата и сестры, пал на землю и возопил:
− Горе мне! Так вот каковы суть мои родители! Отправлюсь же я в Святую землю, стану там биться за грехи родителей моих и скончаю там дни свои. Истинно говорю тебе и неотступно, господин мой, отдай меня в воинскую службу.
И сделал надзиратель по его словам.
Когда же принял он дозволение покинуть обитель, то сделался плач великий по всей братии, скорбь в народе и горевание в округе; Григорий же направил к морю стопы свои, где и уговорился с плавателями, чтобы доставили его в Святую землю.
12. А когда были они в плавании, то встали противные ветры и пригнали их нечаянно к тому городу, где мать его обреталась в замке; а что это был за город и что за царство, о том пловцы не знали. И вот вошедшему нашему воину в город встретился некий горожанин и вопросил его:
− Господин мой, куда путь держишь?
Григорий ответствовал:
− Приюта взыскую.
Оный горожанин тогда ввел его в свой дом к семейству своему и услужил ему отменно. Когда же сидели они в застолье, то господин Григорий хозяина своего спросил:
− Господин мой, что это за город, и кто над сею землею государь?
Тот ему ответствовал:
− Любезнейший, был у нас кесарем могучий муж. Но скончался он во Святой земле, не оставя никакого наследника, кроме сестры своей; некий князь пожелал ее в жены, но она отказалась от всякого с ним сочетания; а он, вознегодовав, оружною рукою захватил все наше царство, кроме единого этого города.
Говорит наш воин:
− Могу ли безопасно открыть тебе тайну сердца моего?
Отвечает хозяин:
− Со всяческой безопасностью, господин мой!
Сказал тогда Григорий:
− Воин я, и прошу тебя, явись завтра во дворец и доложи обо мне домоправителю: если примут меня на жалованье, сей же год пойду я на бой за право государыни.
Отвечает горожанин:
− Бессомненно, господин мой, приходу твоему возрадуется она всем сердцем; завтра же пойду я во дворец и сделаю дело до конца.
13. На завтра встал он, отправился к названному домоправителю и возветил ему о приходе гостя; а тот, немало возрадовавшись, послал за господином Григорием гонца своего. Увидев Григория, вошел он к госпоже своей и восхвалил его перед нею; она же, увидев домоправителя, прислушалась к его словам, но что гость этот был сын ее, того не ведала, полагая его утонувшим в море много лет назад. Домоправитель пред лицом госпожи принял гостя на годовую службу. И вот на следующий день изготовляются все к войне, выступает в поле князь с великим воинством, а господин Григорий выходит на бой, всех поражает, до князя досягает, на месте его убивает, голову его отсекает и возвращается с победою.
14. После сего изо дня в день наш воин все более преуспевал, слава его разносилась повсеместно, и не исполнилось и году, как отвоевал он все царство от вражеских рук. А тогда, явившись к домоправителю, сказал он так:
− Любезнейший, ведомо тебе, в каком я вас застал и в каком оставляю состоянии; посему, прошу, выплати мне жалованье, ибо намерен я отправиться в другое царство.
Говорит домоправитель:
− Господин мой, заслужил ты более, чем положено тебе по уговору; по всему пойду я к госпоже нашей и порешу с ней о положении твоем и жаловании.
И явившись к госпоже, сказал:
− Госпожа моя любезнейшая, скажу тебе слово, которое будет тебе впрок. Все наши беды мы терпим оттого, что нет у нас начальника; посему благо тебе взять мужа, при коем от всего иного будем мы в безопасности. Богатством твое царство изобилует, стало быть, по богатству искать мужа тебе не надобно; а по чести твоей и по выгоде народа твоего не знаю я для тебя лучшего супруга, нежели господин Григорий.
А госпожа, всегда по обыкновению своему отвечавшая: «Дала я обет перед господом, что никогда не сочетаюсь с мужем!», на такие слова своего домоправителя положила себе для ответа день на размышление, а когда настал срок, то заявила во всеуслышание так:
− Понеже господин Григорий нас и царство наше из вражеских рук доблестно вызволил, принимаю я его своим супругом!
Услышав сие, все великою радостью радуются, день для свадьбы назначается, он и она с превеликим торжеством и по согласию всей державы браком сочетаются, сын с матерью, о том, что они друг другу, не ведающие. И была между ними великая любовь.
15. Случилось однажды, что господин Григорий отъехал на охоту, а некая служанка своей сказала:
− Госпожа моя любезнейшая, скажи: не обидела ли ты в чем царя и господина нашего?
Та ответствовала:
− Ни в чем; и мнится мне, что целом мире не отыщется двух супругов, столь друг с другом связанных, столь друг друга любящих, сколь господин мой и я. Но поведай, любезнейшая, почему произнесла ты такие слова?
− Всякий день в тот час, когда накрывают к трапезе, царь и господин наш входит в свой особый покой с веселием на лице, а выходит со слезами и стенаниями, и потом омывает лицо свое, а почему он это делает, того не ведаю.
Госпожа, сие услышав, одна вошла в названный покой, осмотрела его внимательнейше от щели до щели, пока не достигла той из щелей, в которой хранились оные дщицы о том, кто рожден от брата и сестры, каковы едщицы он и читал всякий раз, горько плачучи, а были они те самые, которые обретались в его колыбели. Их отыскавши, госпожа тотчас их узнала, раскрыла, прочитала письмена собственной руки и помыслила про себя: «Никогда сей муж не обрел бы дщиц моих, если бы не был он мне сыном!» И тогда стала громким голосом восклицать, говоря:
− Горе мне, что родилась и выросла! О, лучше бы матери моей погибнуть в день, когда она понесла меня!
Заслышав по всему дворцу шум, воины царицыны сбежались к царице и обрели ее павшей наземь; долгое время стояли они вокруг, прежде чем услышали от нее хотя бы единое слово; наконец разомкнула она уста и промолвила:
− Если жизнь моя вам любезна, тотчас поспешите отыскать моего господина!
16. Воины, сие услышав, тотчас вступили в стремя, поскакали к кесарю и так ему сказали:
− Господин наш, царица твоя в смертельной опасности!
Он, сие услышав, потеху свою оставил, пустился к замку и вступил в тот покой, где возлежала царица. Она же, его увидев, сказала так:
− Господин мой, пусть выйдут отселе все, кроме тебя, чтобы никто не услышал, о чем я тебе поведаю.
И когда все удалились, вопросила госпожа:
− О, любезнейший мой, поведай мне, какого ты рода?
А он ей:
− Дивен мне сей вопрос: всеконечно тебе ведомо, что родом я из дальней земли.
А она:
− Господом тебе клянусь: если ты не откроешь мне правду, то не быть нам в живых.
Он на сие:
− Истинно говорю тебе, что был я беден, ничего не имея, кроме оружия моего, коим вас и ваше царство я избавил от рабствования.
А она:
− Поведай лишь мне, из коей земли ты происходишь, и кто суть родители твои, а если правду мне не скажешь, никогда более не вкушу я пищи.
Он на сие:
− Поведаю тебе истинную правду. Воскормил меня с младенческих лет некий настоятель, а говорил он мне не раз, что нашел меня с колыбелью в бочке и с тех самых пор воспитывал доныне, пока не прибыл я в эти края.
Госпожа, сие услышав, показала ему дщицы и воспросила:
− Ведомы ли тебе сии дшицы?
Он, узревши дщицы, пал на землю, она же обратилась к нему так:
− О сын мой милый, ты есть сын мой единственный, ты и супруг мой и господин мой, ты сын брата моего и мой! О сын мой милый, это я, родив тебя, замкнула тебя в оную бочку с теми дщицами! Горе мне! Господи боже мой, зачем извел ты меня из утробы матерней, если столько зла через меня стало совершено! Брата моего единокровного я познала и тебя от себя породила. О если бы погибла я, чтобы ничьи глаза меня не видели, о если бы была я, как неродившаяся на свет! И ударившись головою об стену, и сказала: − О господи боже мой, се – сын мой, и муж мой, и сын брата моего!
Возопил господин Григорий:
− Мнил я себя избавленным от опасности и се впал сам в диаволовы сети! Отпусти меня, госпожа моя, да оплачу я бедствие свое! Горе мне, горе: се – мать моя, подруга моя, супруга моя! Истинно, то диавол опутал меня.
Матерь, видя в сыне таковую скорбь, говорит:
− Сын мой милый, за грехи наши стану я теперь странницею до конца дней жизни моей, ты же управляй этим царством.
А он ей:
− Да не будет так: на царстве ты будешь ожидать меня, я же пущусь в странствие, доколе от господа грехи наши нам не отпустятся.
17. Ночью он встал, копие свое преломил, в одеяние странническое облекся, с матерью простился и босыми стопами пустился в путь. Шел он, пока не покинул своего царства, а там, достигнувши некоего города, во тьме ночной приступил он к дому неведомого рыбаря и попросил у него приюта во имя божие. Рыбарь на него внимательнейше воззрился, статность и пригожесть его увидел и молвил:
− Любезнейший, не истинный ты странник: являешь ты сие всем телом своим.
А он:
− Пусть и не истинный я странник, но прошу я у тебя на эту ночь приюта во имя божие.
Рыбарева жена, его увидев, состраданием подвигнулась и просить за него стала, чтобы войти ему. А когда вошел он, то велела ему постлать у дверей постель, рыбарь же подал ему хлеб и рыбу с водою, а собеседуя, сказал:
− Ежели, странник, ты взыскуешь обрести святость, то следует тебе проникнуть в места уединенные.
Григорий на это:
− Господин мой, весьма я на это охотен, но мест таковых я не знаю.
Рыбарь ему:
− Ступай же завтра со мною, и я препровожу тебя в место уединенное.
А Григорий:
− Да вознаградит тебя бог!
Рано поутру пробудил он странника, и тот был столь поспешен, что оставил за дверью малые свои дщицы. Рыбарь же со странником поплыл в море и плыл шестнадцать миль, покамест не достиг некоторого утеса; а на ногах у него были оковы, которых нельзя было отомкнуть без ключа. И вот замкнув их, ключ бросил он в море, и рыбарь воротился домой, странник же остался там в заточении на семнадцать лет.
18. А случилось так, что скончался папа, и по кончине его раздался глас небесный, вещающий: «Ищите человека божия по имени Григорий, и нашед поставьте наместником усопшего». Избирающие, вняв сие, весьма возрадовались и тотчас разослали гонцов по разным краям света на поиски такового. Вот достигли они пристанища и в рыбаревом доме, и за трапезою сказали рыбарю:
− О любезнейший, много мы страдали по странам и градам, отыскивая святого мужа по имени Григорий, его же должны мы поставить в первосвященники, но отыскать его так и не смогли.
А рыбарь, припомнив оного странника, им сказал:
− Се уже семнадцать лет, как некий странник по имени Григорий был гостем в дом сем, и я его, Григория, отвез на некоторый морской утес и там оставил; но ведаю, что он давно уже мертв.
А случилось рыбарю в тот же день поймать рыбу, и в единой из рыб, им извлеченных, он обрел тот ключ, который за семнадцать пред тем лет бросил он в море; и тотчас возопил он громким голосом:
− О любезнейшие, се есть ключ, мною некогда вверженный! Истинно уповаю, труды ваши бесплодны не пребудут.
Гонцы, сие узрев и услышав, возрадовались весьма, и встав рано поутру, призвали рыбаря отвесть их к названному утесу, что и стало сделано. И туда причалив, и его увидев, возгласили они так:
− О Григорий, человек божий, во имя господа всемогущего ступай к нам, ибо воля господня такова, чтобы быть тебе в кругу земном его наместником!
А тот:
Что господу угодно, то да и сбудется по воле господней!
Увезли его с названного утеса, и не успел он вступить в город, как все колокола в городе грянули сами собою, а горожане, сие услышав, сказали:
− Благословен всевышний! Се грядет тот, кому быть Христовым наместником!
И вышли все ему во сретенье, и приняли его с превеликою честью, и поставили его наместником Христовым. Так стал блаженный Григорий утвержден в наместничестве, и во всем, что ни вершил, был достохвален. Слава его летела по всему свету о том, что столь святой человек поставлен Христовым наместником, и многие сонмы к нему стекались со всех концов земли ради его совета и вспоможения.
19. Прослышав же мать его, что столь святой человек наместником Христовым сделался, так она помыслила про себя: «Куда же мне лучше направить стопы, как не к святому мужу сему, дабы жизнь мою пред ним раскрыть?» − а что сей был сын ее и супруг ее, о том она не ведала. И вот пускается она в Рим и Христову наместнику исповедуется.
До исповеди той никто никого не узнал из них, взяв же матернюю исповедь, уразумел папа все, что было и рек:
− О матерь моя милая, супруга и подруга, мнил диавол завлечь нас в бездны адовы, но вызволены мы милостию божией!
И она, сие услышав, к стопам его упала и от радости своей горько плакала, папа же из праха ее поднял, и во имя ее учредил обитель, где поставил ее настоятельницею, а по недолгом времени оба они отдали душу Господу."
Культура и искусство западноевропейского средневековья: («Випперовские чтения-80»). М., 1981. С. 405-422