Дмитрий Ханкин: Считать фашистом Беляева-Гинтовта, который краснее красных, по меньшей мере странно

Беляев-Гинтовт не первый день на художественной сцене, он давно и прочно работает, хорошо продается. Он хороший, талантливый художник. При этом у него весьма специфические политические взгляды. Он евразиец, последователь Дугина и разных других русских философов. Но премия дается не за политические достижения, а за художественный проект.

А проект у него очень и очень сильный — и с точки зрения образного ряда, и с точки зрения того, как он сделан. Он довольно давно работает в одной манере — большие, покрытые сусальным золотом холсты, на которых он хэнд-принтом делает изображение. И он дошел в своем изобразительном языке до очень высокого уровня, и получился проект «Родина-дочь», и это очень талантливый и энергетически сильный проект. И вот, когда «Родина-дочь» попадает в короткий список номинантов, Беляева-Гинтовта начинают называть в прессе фашистом. И делать это стали люди, точно знающие, что они делают. И это как раз то, о чем я говорил раньше, — легко убить одним словом, наклеив ярлык на лоб человеку, а потом этим ярлыком прострелить ему голову. Но тогда давайте разбираться в дефинициях. Итальянский футурист Маринетти (Filippo Tommaso Marinetti), которого показывают в ГМИИ им. А. С. Пушкина — чистый фашист, без примесей, настоящий, коренной. Идеолог, друг Муссолини. Считать фашистом Беляева-Гинтовта, который краснее красных, по меньшей мере странно.

Иллюстрация: Алексей Беляев-Гинтовт

Фото: Василий Шапошников/Коммерсантъ

Фото: Сергей Михеев/Коммерсантъ

Мы — я имею в виду галерея «Триумф» — не дураки, мы знаем, что мы делаем. Леша — человек новой эстетики. Нравится она или не нравится — но она есть. Есть новая имперская эстетика, и не надо называть ее фашистской. Я категорический противник сведения счетов подобным образом. Надо оставаться на эстетических понятиях. Не нравится тебе — отлично, выступай против, борись, но в контексте искусства. При чем здесь чей-то фашизм, чье-то еврейство, чье-то евразийство. Меня интересуют только эстетические критерии. Не то чтобы я защищал взгляды Беляева.

По мне, так это бред все. И если честно, то, зная и наблюдая Беляева, я понимаю, что в этом есть такая серьезная большая игра, мистификация и все остальное. Если смотреть на это беспристрастно — это игрища. Но сама та серьезность, с которой он исполняет все это, и есть коренное зерно в этом огромном странном хеппенинге, который он разыгрывает. И пусть у него получается дальше. А если он в это верит действительно и эта вера помогает ему жить — так ради бога. Но я против того, чтобы человека называли фашистом, когда он таковым не является.

Мне не нравится в принципе такая позиция, когда на человеке ставится определенное клеймо. Говорят с возмущением: фашистская эстетика, тоталитарная эстетика. А мы-то, извините, в каком государстве жили — и долго? В социалистическом тоталитарном государстве, но все об этом забывают. Два других проекта из короткого списка номинантов — и композиция «Парад астральных тел» Бориса Орлова, и «Б/у» Дмитрия Гутова — тоже оттуда. У Гутова на железных кованых решетках — висящие старые вещи пятидесятых годов. Такой русский ретрофутуризм, абсолютно западный проект. И Борис Орлов — замечательный художник, другое дело, что на выставке «Премия Кандинского» была показана только часть его большого проекта — и, вырванная из контекста, она смотрелась диковато.

Но это вопрос инсталляции. А я говорю о принципе. Мне не нравится, когда всех, кто думает по-другому, называют одним емким словом — фашист. И исходя из этого начинают всерьез преследовать людей. Можно тогда идти дальше — применять к ним статьи уголовного кодекса про крайние формы экстремизма, которые у нас есть. Происходит явная и подлая подмена понятий. Очень хотелось бы, чтобы умные и тонкие люди, которых я знаю как людей просвещенных, сами не превращались в то, против чего они борются. Когда преследовали за инакомыслие, по идеологическим принципам, Андрея Ерофеева, было стыдно, что с ним это делают. Было стыдно за страну, в которой это происходит. И все его защищали и говорили: нет, вы что, это же не бульдозерная выставка, мы в другое время живем. И именно с подачи Андрея Ерофеева разгорается весь скандал вокруг «Премии Кандинского». Появилась статья Кати Деготь на OpenSpace.ru. Катя приветствовала нас с Емельяном Захаровым на одной из презентаций накануне вручения премии словами: «Что вы делаете, зачем вы пригрели фашиста на груди?» Хотя в принципе Беляев должен быть им всем благодарен: ведь именно скандал многих членов жюри убедил в том, что надо смотреть на вещи другими глазами. Жюри четко показало — эстетика отдельно, идеология отдельно. И это очень важно.

Но в результате, когда объявили, что победил Беляев-Гинтовт, начался чудовищный скандал. Осмоловский с несколькими молодыми людьми стал кричать: «Позор!», «Бездарность!». Выставил себя неумным человеком. Мне жаль в этой истории Осмоловского, хотя он, конечно, ни в какой жалости, особенно в моей, не нуждается. Мне всегда очень неловко, когда люди опускаются до подобных вещей.

А то что произошло с Гутовым — это совсем позорно. Гутов прямо в зале бросился на одного из членов жюри, Александра Боровского, заведующего отделом новейших течений «Русского Музея» с жуткими криками. Эти анально-фекальные выхлопы внешне интеллигентных людей возбуждают определенную часть сообщества. А мне не очень нравится уровень дискуссии. Какое-то публичное дурновкусие. Очень не хочется влезать в базар и швыряние друг в друга тухлой колбасой за 2-20. И нам всем надо понять, что меняется время. И в искусстве нет никакого фашизма и экстремизма. Он не попадает на церемонии вручения премий. Планктон с бритыми башками и свастиками — он страшен одинаково для всех. И с этим надо бороться.

Это другая — настоящая — борьба.