Встреча с властью — большой искус для всякого, а для писателя в особенности. Трудно найти правильный язык для общения с ней: с кем ты говоришь — с человеком или функцией? Неохота показаться подобострастным по отношению к человеку в пиджаке, но функция вызывает инстинктивное уважение — это воспитанная в нас веками цивилизации потребность отдать кесарю кесарево. Каким бы палачом и Крошкой Цахесом ни был конкретный представитель власти, так хочется увидеть в нем что-то человеческое и тем оправдать: «Простим ему неправые гоненья:/ Он взял Париж, он основал Лицей».

Самый простой путь борьбы с искушением — избегать его. Многие достойные люди именно так и делают, но на то оно и искушение, что побороть его трудно. Всяким движет надежда что-то выгадать или простое любопытство, но писателя, кроме того, завораживает сама природа власти. Он хочет ее постичь — исследователь должен быть небрезглив. Потом, писатель ведь тоже в своем роде властитель — властитель дум. Возможно, он тайно или явно надеется при личном контакте что-то изменить, на что-то повлиять, опираясь на огромный кредит уважения к писательскому ремеслу.

Наверное, тома исписаны на тему: что сказал, чего не сказал, что должен был сказать Борис Пастернак во время знаменитого телефонного разговора со Сталиным, который позвонил поэту за рекомендациями его репрессированному коллеге Осипу Мандельштаму, а Пастернак рекомендовать отказался, предпочтя поговорить «о жизни, о смерти». Не нам судить Пастернака, поскольку мы не можем поставить себя на его место; но трудно не задуматься над его мотивацией, читая в 2011 году стенограмму встречи Владимира Путина с писателями, которым не грозит ничего страшнее интернет-пиратства.

Как заметил самокритично Сергей Минаев, «я не думаю, что среди нас есть Микеланджело»: на встрече присутствовали представители так называемой массовой литературы. Ничего не хочу сказать о ней плохого, разумеется — просто никто из этих достойных людей не работает в жанре эпохального романа. Из собравшихся на радары литературной критики попадали разве что вот Сергей Минаев, увенчанный множеством премий Захар Прилепин и автор бессменного интеллигентского бестселлера «Похороните меня за плинтусом» Павел Санаев. Премьер-министр пришел обсудить с этими успешными профессионалами не «жизнь и смерть», а проблемы книжной отрасли и прежде всего ее бизнес-составляющих.

Однако, как писал Пушкин о Воронцове, «он видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое». О чем же писатели пришли поговорить с Путиным?

Михаил Веллер, скажем, задался вопросом: «Допустимо ли писателю иметь точку зрения, не совпадающую с точкой зрения власти?» Захара Прилепина, как русского литератора, вслед за Навальным интересовала судьба пропавших 4 миллиардов «Транснефти» (за что СМИ уже назвали его героем дня: после диалога с премьером телеканал «Москва-24» отменил запланированное ранее интервью с Прилепиным), но в силу политической платформы Прилепина крайне удивило другое: как это так Геннадий Тимченко, глава компании «Гунвор», «заработавший колоссально на продаже нефти, принял финское гражданство и теперь не русский гражданин»? Действительно, неаккуратно вышло.

Ладно, заступился премьер за космополита Тимченко («Все это делается не из-за того, что ему хорошо или плохо, а <...> из-за того, что у нас нет безвизового режима с Европой и невозможно организовывать работу должным образом. И такая проблема у многих представителей бизнеса. Только процентов 90 скрывают, что имеют грин-карты или гражданство, а он нет») и списал пропавшие миллиарды на «нецелевое расходование средств» — поехали дальше. Писатель-фантаст Роман Злотников выразил сожаление, что никак не может помочь Путину на ближайших выборах — «писатели — люди “длинного шага”», но уж через 10–15 лет совершенно точно, нужно только в воспитательных целях наладить поставки литературы в армию, где его, Злотникова, сочинения и так уже хорошо идут: «Тут встает молодой лейтенант, и говорит: “А вы знаете, что мы ваши книжки в училище из тумбочки в тумбочку передавали? И вот эту книжку я хочу, чтобы вы мне подписали”. Черный форзац!» Только управление, управление нужно организовать правильно. И на выборах 2021 года Путину буквально не о чем будет беспокоиться.

Подобная оговорка возмутила Михаила Веллера, чью реплику прямо жалко сокращать: «Товарищ Сталин — человек мудрый и политик сильный — прекрасно понимал, как надо использовать литературу. <...> Вопрос стоит не "что писателям надо от власти?", а вопрос "что писатели могут сделать для страны?". Когда писатель орет: "Ну-ка поуправляйте нами получше!", вы подумайте еще раз, что вы говорите». Писателя Андрея Баконина огорчает упадок патриотизма, потому что он не может купить сыну танк российского производства. Та же печаль, но в другом разрезе и у генерального директора издательства «Просвещение» А. М. Кондакова: он настаивает на адресном государственном поощрении произведений, которые воспитывают в подрастающем поколении патриотизм и семейные ценности.

На протяжении всей встречи писатели пытались доказать власти, что будут ей верной женой. Из всех спикеров нормальным человеком оказался один Сергей Минаев. Он сказал: «На самом деле у писателя с властью взаимоотношения никакого быть не может, не надо писателя кормить: мы это проходили уже, надо защищать наших издателей, которые дают нам зарабатывать». С ним согласились Дарья Донцова и Татьяна Устинова. Минаев даже выразил опасение, что в следующие после выборов годы может появиться аппарат репрессий, и тем самым под конец чуть не спас единолично честь мундира, если бы распрощавшегося уже было премьер-министра не ухватил за пуговицу Павел Санаев.

Что же за важное дело было к власти у писателя Санаева? А вот что: открытый доступ в интернете. Что же это делается, братцы: прямо ко всему, к чему хочешь — и открытый доступ! Там же наркотики продают под видом корма для рыбок. Как же тут пиратские тексты отслеживать, нельзя ли гайки-то как-нибудь потуже закрутить? Ну что тут скажешь — нельзя от каждого ждать, чтобы он встал и сказал: «Я Юра, музыкант» или там «Паша, писатель». Но Павел Санаев, баловень интеллигенции, пасынок Ролана Быкова, автор душераздирающего автобиографического романа школы Петрушевской — он даже странно смотрелся в этом ряду, его книжку можно назвать массовой разве по принципу всенародной любви. Черный форзац, прости Господи. Похороните нас всех уже за плинтусом кто-нибудь.