В статье рассказывается о том, что проект «Сноб» меняет социальные структуры и создает дискуссионное пространство для самостоятельных русскоязычных людей по всему миру.

Морарджи цитирует Машу Гессен, главного редактора журнала «Сноб», рассказывающую о том, что «Сноб» стал площадкой, где можно вести дискуссии о «закрытых» темах, которые Запад давно привык обсуждать публично, — например, об альтернативном образе жизни, об определенных аспектах воспитания, о сексуальном здоровье (так, в статье Financial Times подробно рассказывается о заметке блога «Наука», посвященной нашему восприятию тела, и о спецпроекте, который «Сноб» посвятил этой проблеме).

Морарджи утверждает, что, помимо возможности обсуждения сложных и спорных тем, «Сноб» дает людям возможность выйти за преграды своего собсвенного узкого социального или профессионального круга и стать частью более масштабного сообщества.

В интервью автору статьи Маша Гессен говорит о том, что само название проекта подчеркивает желание его создателей объединить людей со здоровым чувством самоиронии: «За последний век в России промелькнуло столько элит, — партийная элита, мафиозная элита, постперестроечная бизнес-элита... Название «Сноб» намекает на преходящесть влияния и успеха».

Financial Times цитирует нескольких участников проекта, рассказывающих о том, чем им дорог «Сноб». Среди них — Юлия Десятникова, создатель и директор уникальной русской школы в Лондоне: «Благодаря мероприятиям проекта «Сноб» я подружилась с молодыми дизайнерами, с футболистами, с людьми, которых я никогда не встретила бы в своем обычном кругу. Это не просто расширение горизонтов: это способ сделать Россию лучше».

Еще в статье Рейчел Морарджи — о том, как участники проекта «Сноб» преодолевают барьеры непонимания; о том, почему один из авторов проекта Илья Колмановский учился изображать шейку матки при помощи балетных па; о том, из чего складывается финансовый успех социального проекта и о том, кто будет приходить в наш новый клуб на «Красном октябре».

Словом, о том, каким «Сноб» был, каков он сейчас и каким он станет.

Уважаемые коллеги из Financial Times! Спасибо. Мы стараемся.