Ходили слухи, что на учредительное заседание нового Киносоюза прессу не пустят — ограничатся коротким заявлением до или после него. В надежде хоть на какой-то материал у входа в Домжур дежурили несколько телегрупп. В фойе киновед Виктор Матизен обещал, что начало заседания будет открытым. В соседней комнате режиссер Виталий Манский, координировавший работу с прессой, говорил: «Через час к вам выйдут, а пока можно пойти в кафе, там замечательное пиво». В кафе обсуждали, что журналистам нужны скандалы и пускать их ни в коем случае нельзя.

Приехал Эльдар Рязанов, за которым немедленно увязались журналисты, в том числе с камерами. Разговаривать он не стал и сразу направился к лестнице на второй этаж. Журналисты (в том числе с камерами) в растерянности бросились следом. «Прошу вас, не снимайте, — сказал Рязанов, — я плохо хожу, зачем вам это показывать». Как выяснилось позже, в этот вечер деликатность было особенно сложно совмещать с профессионализмом.

Начало действительно сделали открытым. Режиссер Андрей Смирнов, взявший на себя функцию ведущего, попросил собрание выразить доверие инициативной группе в лице Виталия Манского, Даниила Дондурея, Александра Гельмана и его самого. «Мы же пришли сюда, значит, мы вам доверяем», — раздался голос из зала. Очевидно, новый союз, будучи организацией прогрессивной, не желал множить формальности.«Затевая все это, мы считали своим долгом советоваться с коллегами, которых почему-то до сих пор называют молодыми кинематографистами, хотя они давно зрелые люди. Я говорю в первую очередь об Алексее Германе-младшем, Борисе Хлебникове, Андрее Прошкине», — продолжал Смирнов.

Рядом с Хлебниковым за круглым столом сидел Алексей Попогребский, который, прежде чем подписать письмо, обнародовал свое особое мнение, интонационно и содержательно отличавшееся от программного «Нам не нравится». Если бы этому документу требовалось название, его можно было бы назвать «Я — за».

Очевидно, идеи Попогребского нашли отклик у инициативной группы, поскольку следующие слова Смирнова были именно об этом: «Мы собрались здесь не для того, чтобы выступать против чего-то или персонально против кого-то, как это трактует часть прессы, а для того, чтобы создать профессиональное сообщество на демократических началах, которое защищало бы искусство кино».Была названа и более конкретная задача мероприятия — выбрать группу, которая займется работой с юристами, направленной на то, чтобы утвердить устав нового общества и зарегистрировать его как юрлицо.

Затем слово взял Алексей Герман. «Нынешнее собрание не имеет никакого отношения к политике, — сказал он. — Союз кинематографистов в представлении многих людей превратился в бесконечную череду скандалов, и мы хотим избавиться от груза прошлого и начать что-то новое, более светлое, хотим создать условия для того, чтобы наше кино двигалось вперед».

После чего на голосование был выставлен состав оргкомитета, по словам ведущего, выбранный из числа тех, кто «действительно является лицом сегодняшнего кино». И тут прессу попросили выйти из зала, уверяя, что «ничего жареного здесь не будет». Двери, впрочем, никто закрывать не стал, и к ним прильнули несколько человек с блокнотами. Прочие журналисты сидели в коридоре, дожидаясь окончания заседания, и делали вид, что не слышат докладчиков, часть которых, к несчастью, обладали хорошо поставленными голосами.

Эльдар Рязанов, напротив, до конца сидеть не стал — ушел почти сразу после своего выступления. Смирнов пошел его провожать. С их появлением оживилась телегруппа, томившаяся в фойе, однако комментариев Рязанов так и не дал. «Здесь же нет никакого скандала», — недоумевал такой активности журналистов Смирнов. «А нам и не надо скандала, мы телеканал “Культура”», — взывала к его здравому смыслу корреспондентка.

С газетчиками Рязанов тоже разговаривать не стал, только махнул рукой и вышел на улицу. «На собрании он хорошо сказал, — озабоченно бормотала себе под нос девочка из числа тех, кто стоял под дверью с блокнотом, — но нельзя же это давать…» Профессиональная честь и непрофессиональная совесть, судя по лицу девочки, боролись в ней не на жизнь, а на смерть.

После окончания заседания журналисты обступили тех, кто комментарии давать не отказывался. Прежде всего готов был говорить Алексей Герман, за которого, как и за остальных кандидатов в оргкомитет — Бориса Хлебникова, Андрея Прошкина, Виталия Манского и Владимира Досталя, — проголосовали единогласно. «В последние годы кинематографист стал презираемой профессией. Блогеры считают, что все мы постоянно что-то делим. Никто ничего не делит. Никому не нужна никакая недвижимость. Лично я только счастлив, что все многочисленные дома остаются в собственности старого союза, — с жаром говорил он. — Люди просто хотят заниматься творчеством. Союз кинематографистов превратился в коммунальную квартиру, где все друг друга ненавидят. Надо переехать! И мне кажется, что если через два-три, пусть пять лет наберет силу организация, которая будет отстаивать интересы дебютного кино, документального кино, анимационного кино, и разговор будет вестись не только на уровне чиновников, то, возможно, наше кино как-то сдвинется вперед».

Алексей Попогребский высказался спокойнее: «Есть осторожная надежда на то, что позиция, выраженная в моем особом мнении, восторжествует, и на это мы и будем работать». Его поддержал Даниил Дондурей: «На оргсобрании было принято решение, что будущий союз не против кого-то, а за — за то, чтобы осуществлялись новые профессиональные функции. Старый союз существует либо как собесовская организация, либо как авторитарная система. Новый союз не будет ни собесовским, ни авторитарным. И он будет строить партнерские отношения с государством для того, чтобы развивалось российское кино».

Кстати, в новом союзе не будет председателя.